«Ржевская» проза Вячеслава Кондратьева
30 октября исполняется 100 лет со дня рождения Вячеслава Леонидовича Кондратьева, писателя-фронтовика, известного своими произведениями о войне, которые отличала особая правдивость, основанная на пережитых фактах и личном убеждении, что «о войне ничего выдумывать нельзя». В его военной прозе практически не было никакого вымысла, и даже самая маленькая деталь имела документальное подтверждение. Всё, о чём писал Кондратьев, он видел и испытал сам, из окопа, из ближнего боя.
Прежде всего, с чем вспоминают Кондратьева, это повесть «Сашка», первое его литературное произведение, которое после выхода в свет прозвучало как выстрел. Сашка воевал подо Ржевом, как и сам Кондратьев. Это сейчас, уже не таясь, говорят и пишут о Ржевской битве, о том, как тяжело пришлось тем, кто принял бои на этом направлении. Но во время выхода повести в 1979 году правда «Сашки» была всем внове.
Как писал Григорий Свирский (писатель, участник Великой Отечественной войны) после прочтения «Сашки»: «Правда бессмысленного побоища подо Ржевом долгие годы была скрыта от советского читателя. Был разрешен лишь горестный вздох Твардовского: «Я убит подо Ржевом…» Кондратьева эта война догнала полвека спустя…»
Удивительно, как долго Вячеслав Кондратьев вынашивал замысел своей книги – своей правды о войне, и прежде чем он пришёл к литературному труду, многое пережил и передумал. Вот как он об этом рассказал в статье «Парадоксы фронтовой ностальгии».
«Тогда, в шестидесятых годах, фронтовая ностальгия навалилась на меня, она-то и заставила поехать на места боев, заставила протопать двадцать верст пехом от ст. Чертолино до бывшей передовой, по грязи и распутице. Ностальгия и сны, потому что снилось мне чаще всего именно возвращение в те места, где я начал войну. В снах я не узнавал бывшую передовую, наяву она показалась мне такой же, потому что в лесу встречались на каждом шагу каски, котелки, солдатские ботинки, цинковые ящики из-под патронов, снарядные гильзы, заржавевшие рубашки гранат РГД, а кое-где торчало, тоже заржавевшее, оперение невзорвавшихся немецких мин…» (опубликовано в «Литературной газете» от 9 мая 1990 г., источник: http://dozor.narod.ru/writers/nostalgy.html)
Сначала он взялся писать «Селижаровский тракт», была написана половина книги, когда возник образ Сашки, так вспоминал сам писатель. Это был 1974 год, напечатана же была повесть в 1979 году в журнале «Дружба народов» в № 2, текст предваряло предисловие Константина Симонова.
«Я не побоюсь сказать, что образ Сашки – в свои двадцать лет человека идейного и несгибаемого, дерзкого, храброго, справедливого, неунывающего, что такой образ советского солдата, действующего в самых тяжелых условиях войны и не теряющего на ней ни своих принципов, ни своей человечности, кажется мне существенным приобретением нашей современной военной прозы. Больше того, мне даже кажется, что, не прочитай я «Сашку», мне бы чего-то не хватало не в литературе, а просто-напросто в жизни».
«Сашка» и его создатель Вячеслав Кондратьев вмиг стали популярными.
Сашка – тот самый герой, которого вспоминают, прежде всего, в прозе Вячеслава Кондратьева. Еще читателям запомнился лейтенант Володька, да к тому же и с Сашкой он был знаком, они вместе шли дорогами войны, лежали в одном госпитале, делились скудным пайком…
Лейтенант Володька – герой повести Кондратьева «Отпуск по ранению» (1981). Сашка и Володька встретились по дороге в эвакогоспиталь и сдружились, но потом разъехались каждый в свой город в отпуск, залечивать раны.
Но не зря автор свёл их вместе, они похожи – эти вчерашние мальчишки, принявшие на себя ответственность за судьбы других людей в этой войне. Правда Сашка – всего лишь рядовой, а Володька уже лейтенант, но в его глазах это вовсе не почёт и преимущество. Володька уже многое пережил, и, несмотря на свой молодой возраст – 21 год, ему пришлось командовать теми, кто старше и опытнее, и отдавать приказы, часто стоившие жизни. Горько ему было от этого. Он считал, что рядовым быть спокойнее, рядовой в ответе только за свою жизнь.
Володя рассказывал Саше как он, выполняя приказ, поднимал раз за разом свой взвод, не слушая советов более опытных бойцов, и от взвода остались одни только клочья. И потом, уже в увольнительной, он без конца прокручивал в голове Ржев, невольно давая оценку своим действиям, и мучился от этого. И как долго он не решался зайти к жене погибшего сержанта Степанова, ощущая свою вину.
Автор дал герою такое имя – лейтенант Володька, а почему так, Володька объяснил сам: «Так ребята в роте прозвали… Наверно, потому, что я хоть и лейтенант, но всё-таки Володька, то есть свой в доску…»Но позже к нему пришло осознание того, что в этом прозвище «лейтенант Володька», сквозила не столько ласковость, сколько снисходительность к его мальчишескому ещё возрасту.
Прибыл Володька в отпуск, в свою родную Москву, и первое, что его поразило – разительный контраст – тишины, мирной обстановки, чистой одежды… В нём рос протест, который не мог не вырваться наружу. Восприятие было сложным с разных сторон, мирные москвичи видели его озлобленность, а он с трудом воспринимал их возможность жить, пусть трудной, но всё-таки мирной жизнью. Писатель ясно показал смятение человека, пережившего ржевскую передовую, и вернувшегося из ада в мирную жизнь. Работали музеи, кинотеатры, рестораны, можно было сходить на футбол, купить пива, студенты продолжали учиться…
Володьку пригласили в ресторан, в котором существовал, как сейчас бы сказали дресс-код, вход только в гражданском, подали мартини в бокале с соломинкой. А он сидел и думал, что «совершенно невозможно было представить, что зал ресторана и болотный пятак передовой существуют в одном времени и пространстве». Либо сон это, либо сном был Ржев…»
Первые дни и спать он не мог, и успокоиться не мог, метался как раненый зверь, всё пил и смолил цигарки. Володька пил, надеясь, что хмель как-то забьёт душившую его боль. И если первая половина отпуска была разгульной, то вторая сопровождалась томительными раздумьями. Он без конца прокручивал в голове Ржев. И чтобы как-то отвлечься, обратился к книге.
Здесь видится прямое совпадение с тем, что Кондратьев писал о себе. В одном из воспоминаний он говорил, как вернувшись в Москву после ранения, устроившись после нескольких дней суеты, бросил взгляд на книжную полку, и перечитал «На Западном фронте без перемен» Ремарка. А Володька читал «Огонь» Барбюса. Читал он эту вещь ещё до армии, но она оставила его почти равнодушным, но получив собственный военный опыт, Володька оценил эту книгу совсем по-другому.
Мне кажется, что не зря Кондратьев так проникся романом немецкого писателя, в его Володьке есть похожий надрыв, что и у «потерянного поколения» Ремарка. На войну парни уходили со школьной скамьи, не успев приобрести жизненный опыт, получить профессию, а вернувшись с фронта, искалеченные душой и телом, они с трудом привыкали к повседневной жизни, им всё казалось мелким и неважным. На них наваливалась депрессия, а потому они часто спивались, сходили с ума.
Всё то время, что Володька был в отпуске, он ни на минуту не забывал, что скоро ему возвращаться обратно на фронт. С горечью говорил он любимой девушке: «А отпуск к концу. Через 15 дней опять то же. И ни черта я в жизни не видел – школа, армия, фронт…»
Но, как оказалось, у него был выбор. Лейтенант мог вернуться обратно подо Ржев, в расположение своей части, его там ждали, получал Володька письма от своих ребят. А мог он выбрать и более лёгкую службу, добытую по знакомству. Но зная характер Володьки с первых страниц книги, можно было не сомневаться, каким будет его решение, сложное только потому, что он обещал своей девушке и матери не ехать больше подо Ржев.
Володька принял решение.
«И покой, особенно ощутимый после разлада и разброда последних дней, сошёл на него: он возвращается «на круги своя», на свой, выбранный им самим путь, путь, по которому идёт его народ, и ему остаётся только одно – пройти этот путь достойно, без тех ошибок и недогадок, которые допустил по неопытности и по мальчишеству… Он сразу словно вырубил себя из московской жизни… Он был уже там, подо Ржевом, рядом со своими ребятами».
История Володьки имеет продолжение, вторая книга о его жизни называется «Встречи на Сретенке» (1983). Название можно принять как буквальное – это многие-многие встречи, несущие радости, но больше печали. Володька, прошедший войну солдат, вернувшийся инвалидом, ищет своё место в жизни и в любви.
Другие произведения Вячеслава Кондратьева, повести и рассказы: «Борькины пути-дороги», «День победы в Чернове», «Дорога в Бородухино», «Селижаровский тракт», «Житье-бытье», «Что было…», «На станции Свободный», «На сто пятом километре», «Овсянниковский овраг», «На поле овсянниковском», «Привет с фронта», «Знаменательная дата», «Мы подвигов, увы, не совершали», «Лихоборы», «Асин капитан», «Женька», «Поездка в Демяхи», «Не самый страшный день», «Гошка, бывший разведчик». Роман «Красные ворота» (1988). А также несколько стихотворений: «Деревни русские», «Дороги», «Смертный» медальон».
Деревни русские (отрывок)
Деревни русские – чужие и родные!
Я через двадцать лет иду вас брать опять…
Вы снились мне – в пожарище и дыме,
Деревни те, что не смогли мы взять.
Мы брали вас раз двадцать и… не взяли…
Деревни русские, какие вы сейчас?
Засеяно ли поле, где ничком лежали
И где остались многие из нас?
Сейчас иду дорогой старой ржевской,
Распутица и грязь, как и тогда.
Иду то полем, лесом, перелеском,
Иду… в давно ушедшие года…
Иду туда, куда пришел мальчишкой,
Не верившим, что есть на свете смерть,
Где познана была война не понаслышке,
Где все пришлость преодолеть.
И страх и смерть, и кровь и голод,
И боль утрат и горечь неудач,
И наступления, которые как Молох,
Нас забирали без отдач.
Иду туда — в изломанную рощу —
Рубеж исходный для атак,
Где быть убитым было проще,
Чем как-то раздобыть табак.
Где мы от голода шатаясь,
Бродили словно тени средь убитых…
Их закопать мы даже не пытались,
Себе — живым — окопы рыть не в силах…
…И вот усталый грязный, потный
Я вышел, наконец, к деревне той
Где ждал меня у черной липы ротный
Далекой первую военную весной.
Там много было лип… Их нет теперь,
Но та, одна, стоит… И в горле вдруг комок
И в прошлое раскрылась настежь дверь,
Нет, ничего я позабыть не смог!
И в памяти все ярко, зримо всплыло
О чем, как о небывшем говорил порой
И понял я — все это было!
Ни с кем другим, а именно со мной…
Отсюда, помню, ночью темной
Мы шли сгорбясь к передовой
И первый труп на тропке мерзлой
Нарушил наш суровый строй…
И первый страх… И первый выстрел…
И мертвый лунный свет ракет…
И пуль трассирующих искры…
И страшный, как кошмар рассвет… (1961)
Известна героическая биография Вячеслава Кондратьева.
Вячеслав Леонидович родился 30 октября 1920 года в Полтаве. В тот год, по воспоминаниям самого писателя, был ещё жив писатель Владимир Короленко. Семья жила на окраинной улице, которая вела к городскому кладбищу, и по этой улице полтавчан возили на расстрел (так рассказывал отец В.Л.). В 1922 году семья переехала в Москву.
После школы будущий писатель поступил в Московский архитектурный институт, но уже с первого курса в 1939 году его забрали в армию. Служба его проходила в железнодорожных войсках на Дальнем Востоке.
В декабре 1941 года был направлен на фронт с Дальнего Востока. Воевал подо Ржевом в составе 132-й стрелковой бригады. После второго ранения в 1943 году был комиссован. После госпиталя вернулся домой. Хотел поступить в Литературный институт, но так и не сделал этого. Литературный труд должен был быть правдивым, но вынести правду на бумагу было невозможно в то время. Это претило Кондратьеву, а потому он и не стал писателем сразу после войны, хотя наработки уже были.
Так он стал художником-оформителем.
Намного позже, через 45 лет после Победы, Кондратьев изложил свои мысли в статье «Парадоксы фронтовой ностальгии».
«Нет, не было в нашей послевоенной жизни светлого, о чем можно было бы вспоминать с ностальгической грустью, считались мы «потерянным поколением», хотя говорить об этом не полагалось: у нас, дескать, такого явления быть не может… Для нас тогда многое было совсем непонятным, да и неудивительно: мы родились в этом режиме, другой жизни не знали, если не считать туманных воспоминаний о последних годах нэпа, когда в Охотном ряду ломились прилавки от всяческих продуктов. Но четче помнили мы о карточках, об очередях, о синих кроличьих тушках, названных в народе «сталинскими быками».
И как завещание потомкам:
«Ну, а мне уже до конца дней не забыть «самое страшное» на войне, что я увидел в первый же день на передовой, – раздетых до исподнего наших убитых солдат, раскиданных повсюду, острую боль и жалость, ударившие в сердце, а потом, через неделю-две, – неестественное, вялое равнодушие к каждодневным потерям, к стонам раненых: страшное привыкание к убийству людей людьми, ставшее обыденным, вроде бы нормальным образом жизни человека на переднем крае.
Не дай Бог, чтобы такое повторилось когда-нибудь».
Вячеслав Леонидович Кондратьев трагически ушёл из жизни 24 сентября 1993 года.
Экранизации по книгам Кондратьева:
«Сашка» – фильм снят на киностудии «Мосфильм» в 1981 году, режиссёр А. Сурин.
«Сашка. Дневник солдата» – короткометражный фильм, премьера 2020 года, режиссёр К. Зайцев.
«Ржев» – фильм 2019 года, снят по мотивам повести «Искупить кровью», режиссёр И. Копылов.
«Брызги шампанского» – фильм 1989 года по мотивам повести «Отпуск по ранению».
«Привет с фронта» – фильм 1983 по одноименной повести, режиссёр И. Киасашвили.
«Встречи. Сретенка.» – телеспектакль 1995 года по повести «Встречи на Сретенке», режиссёр К. Антропов.